Е. К. Быстрицкий. Научное познание и проблема понимания. — К., 1986. — С. 3-10. (Введение)

Предыдущая     Главная     Следующая

ВВЕДЕНИЕ

Одной из главных задач, стоящих перед отечественной наукой, является разработка фундаментальных областей общественных, естественных и технических наук в прямой связи с решением задач по их практическому применению. В этом свете особое значение приобретает исследование тех сторон научного познания, которые непосредственно связаны с задачами теоретического освоения реальной практической и духовной жизни людей во всем многообразии ее социально-культурных особенностей и индивидуальных исторических обстоятельств.

Для диалектического материализма принципиальным является признание фундаментального единства познания природных и общественных явлений на общем для любых форм знания основании — на основании практического отношения человека к действительности. Можно выделить три основные области научного знания, которые задают предметное содержание и ориентиры для современных гносеологических исследований. Это — изучение природных закономерностей в естественных науках, гуманитарно-историческое познание, направленное на самого человека и продукты его культурной жизнедеятельности, и внутринаучные методологические разработки, цель которых состоит в анализе и усовершенствовании концептуального аппарата и методов, применяемых в науках. В теории познания диалектическое единство выделенных выше областей теоретической деятельности выражается соответственно во взаимосвязи категорий знания, понимания и рефлексии над знанием, которые охватывают основные аспекты отношения субъекта к объекту. Однако если категории знания и рефлексии, отражающие по преимуществу абстрактно-теоретические и рационально-контролируемые уровни научной деятельности, традиционно были и продолжают оставаться сферой приложения интенсивных философских усилий, то этого еще нельзя сказать о категории понимания, связан\4\ной с той стороной познавательного отношения, которая формируется на уровне конкретного производства идеальных систем знания человеком данного исторического времени, культуры, мировоззрения и языка. Если всякое понимание — это процесс преодоления какого-то непонимания и если, поэтому, оно само по себе всегда отражает проблемную ситуацию, то настоятельная потребность в определении современной познавательной ситуации во всем многообразии обусловливающих ее жизненно-практических факторов порождает философскую проблему понимания мира.

Общий гносеологический анализ проблемы понимания, на что направлена данная книга, актуален еще и потому, что осознание необходимости теоретико-методологического решения этой проблемы идет от внутренних потребностей самых различных областей научного знания — современной физики [30; 127], кибернетики [113], психологии и семантики [73; 27; 28], науковедения и истории науки [85; 121], исторической науки, литературоведения, филологии, исследований по истории и теории культуры вообще [23; 24; 49; и др.]; сюда же относятся более общие методологические вопросы о соотношении процедур объяснения и понимания в науке [114], о месте и значении проблемы понимания в методологии естественнонаучного знания [41; 48]. Достаточно освещена роль метода понимания при философском исследовании проблемы человека [108]. Проделана значительная работа по марксистско-ленинской критике буржуазных представлений о понимании в историко-философской и мировоззренческой традиции герменевтики [36; 37; 51; и др.], в западных социологических теориях [55]. Общетеоретический смысл проблемы понимания в системе марксистско-ленинской философии рассматривался, в частности, в комплексе с вопросами о непрерывности диалектического развития познавательного опыта [69], о механизмах исторической преемственности целостного человеческого опыта [54], об историко-философском истолковании текста [45], об определении смысловых предпосылок восприятия объектов — мировосприятия [52; 34; и др.]. Заметим, что невозможно было бы подойти к общей формулировке проблемы понимания без предварительных разработок вопросов культурно-исторической обусловленности теоретического мышления, познания, сознания вообще [94; 88; 53; и др.], особенно вопроса о мировоззренческих основаниях рефлексии над знанием [84].

Уже при самом общем обзоре существующих разработок нашей проблемы, отвлекаясь от сравнительно немногочисленных попыток ее постановки в контексте других проб\5\лем, может возникнуть впечатление, что она имеет такую степень научной и философской новизны, что возможные подходы к ней и ответы на нее следует искать и формулировать как бы заново, отталкиваясь по преимуществу от решения актуальных частных научных задач. Это, скажем, могут быть трудности в понимании мировоззрений отдаленных культур или в современной практике перевода с одного национального языка на другой. В другой области знания — это, например, задачи моделирования средствами кибернетики сложных знаковых систем с обратной связью, или, например, поиски в языке обыденных образов привычных интерпретаций для математических формализмов современной науки — математики, физики и т. д.

С историко-философской точки зрения дело осложняется еще и тем, что в философии немецкого классического идеализма и, более того, у самых истоков гносеологических изысканий философов нового времени — как у рационалистов, так и у эмпириков — мы встречаем отождествление понятий «знание» и «понимание», «познание» и «понимание» на фоне основной проблемы о постижимости мира человеческим интеллектом. Так, например, для основоположника рационализма Декарта субстанциализированное научное мышление — «вещь мыслящая» — это одновременно и «вещь понимающая (постигающая умом — res cogitans)», а также представляющая, чувствующая и т. п. [31, с. XXIX]. У одного из первых сенсуалистов — Дж. Локка — «научное постижение действительности» вообще, познание при помощи рассудка (ума) и понимание также не различаются принципиально. Название его известного труда — «An Essay Concerning Human Understanding», где Understanding означает в зависимости от контекста и рассудок — человеческую способность судить — и понимание при помощи ума, разум [76]. В более развитых — и проблемно, и понятийно — последующих теоретико-познавательных концепциях немецкой классической философии термин «понимание» (Verstehen) не несет особой гносеологической нагрузки. Кант, например, употребляет его для обозначения отношения категорий рассудка к чувственно воспринимаемому. По его определению, априорные понятия рассудка, категории «служат... для понимания (zum Verstehen) восприятий», а понятия разума, не имеющие эмпирического коррелята в опыте, — «для концептуального познания (zum Begreifen)» [56, с. 348]. Гегель резко возражает против употребления Кантом этого термина в данном месте и настаивает на том, что «если понятия рассудка действительно понятия, то... посредством их постигают (wird \6\ begriffen), понимание восприятий посредством понятий рассудка будет постижением» [43, с. 209]. С его точки зрения, понимание — это «лишь акт представления совершенно определенного чувственного содержания» [там же]. Очевидно, что столкновение Канта и Гегеля по поводу терминологии связано как с различением в немецкой философии способностей рассудка, ума (Verstand) и разума вместе с соответствующими им языковыми производными, так и с тем, что обращение к термину «понимание» отражает также другие проблемы — соотношения чувственности и рассудка, рассудка и разума, возможности движения теоретических понятий вне обращения к эмпирическому материалу и др. Хотя мы и увидим впоследствии внутреннее сродство упомянутых выше проблем с проблемой понимания, само понимание не являлось особым предметом классических гносеологических исследований. Просто возникновение опытного естествознания — теоретической деятельности, поверяемой наблюдениями и экспериментом, — превращало средневековый, теологически окрашенный вопрос об умопостижимости несовершенным, конечным индивидом созданного бесконечным интеллектом мира в основной вопрос гносеологии — о возможности достижения достоверного знания о действительности с помощью чувственности, рассудка и разума.

Таким образом, перед исследователем возникает следующая дилемма. Можно для рассмотрения генезиса проблемы понимания выйти за пределы гносеологической традиции нового времени и попытаться определить значение проблемы и способы ее тематизации, например, в античной и средневековой философии или философии эпохи Возрождения. Но при рассмотрении античного искусства толкования изречений древних оракулов, философов и мудрецов, средневекового поиска средств наиболее адекватной интерпретации канонизированных библейских текстов или, скажем, риторических упражнений гуманистов Ренессанса мы неизбежно оказываемся лицом к лицу с чрезвычайно обширными областями конкретного выражения понимания и понимаемости, с непосредственной практикой и эмпирией понимания человеком мира, многообразными формами культурно-исторического наследования и обмена жизненным опытом, взаимопониманием различных по времени и месту культур. То же можно сказать об изучении понимания на современных примерах международных контактов и взаимосвязей: достижение взаимопонимания между народами — одна из жизненно важных и наиболее злободневных задач, стоящих перед человечеством в современной \7\ ситуации борьбы за мир и разоружение. Дело даже не в том, что такой историко-культурный или общественно-политический анализ предполагает решение собственных, и непростых, вопросов, — это как раз уже осуществляется. Однако для выделения понимания как теоретической и философской проблемы из разнообразного культурного материала необходимо уже иметь какое- то общее определение понимания или, иначе, дать нашей проблеме дефиницию. В этом и состоит дилемма.

Существует еще одна возможность историко-философского определения границ и тенденций нашей проблемы. Она заключается в анализе генезиса проблемы понимания за пределами классических гносеологических исследований — уже в современной буржуазной философии, где она осознается как сугубо специфическая методологическая проблема гуманитарного знания, а затем — и как общая онтологическая проблема бытия человека в мире. Но в этом случае мы опять-таки с самого начала закрываем себе возможность проследить ее позитивное значение в науках о природе, осмысление содержания и структуры которых в философии начиная с нового времени послужило главной теоретической предпосылкой выделения гносеологии как центральной области философского знания.

Выяснить общегносеологическое значение проблемы понимания возможно лишь, с самого начала отказавшись видеть в понимании только частнонаучный феномен, безразлично какой — характеризуют ли в терминах понимания специфику гуманитарных дисциплин (понимающая психология, социология и др.), принимают ли как образец подлинной понимаемости доказательность математического экспериментального естествознания или берут за отправную точку в исследовании понимания общенаучные представления, выработанные в синтетических формах научной деятельности, например, в кибернетике. Конечно, анализ понимания в каждой из названных областей знания — важная и в известной мере самостоятельная задача методологии науки. Однако ее решение во многом зависит от определения места категории понимания в системе марксистско-ленинской теории познания. А это означает, что прежде всего необходимо выяснить всеобщее значение проблемы понимания, а затем уже с этой достигнутой точки зрения прослеживать пути ее проблемного генезиса в философии, науке и отдельных научных дисциплинах.

Марксистский общефилософский принцип материалистического понимания истории в области теории познания непосредственно выражается в принципе материалистиче\8\ского понимания истории познания. Эта общая теоретико-познавательная программа нашла свое конкретное воплощение в произведениях В. И. Ленина, где была выдвинута мысль о необходимости обобщения истории отдельных областей знания — как естественнонаучных, так и гуманитарных, — «из коих должна сложиться теория познания и диалектика» [14, с. 314]. Ленин особо отмечает, что теория познания сама является формой теоретического освоения, обработки и понимания истории науки и культуры: «Продолжение дела Гегеля и Маркса должно состоять в диалектической обработке истории человеческой мысли, науки и техники» [там же, с. 131]. Изучение способов понимания научных знаний в истории общества и индивида составляет в конечном итоге главную задачу диалектико-материалистической гносеологии. «Тысячелетия прошли с тех пор, как зародилась идея «связи всего», «цепи причин», — пишет Ленин. — Сравнение того, как в истории человеческой мысли понимались эти причины, дало бы теорию познания бесспорно доказательную» [там же, с. 311].

Понимание как самостоятельная проблема гносеологии может быть определено только через наиболее общие соотносительные понятия — знания и познания. Поэтому первой и самой общей дефиницией понимания в системе теории познания выступает формулировка проблемы понимания знания. Иначе говоря, вопрос о философском понимании научного познания и составляет предельно общие контуры проблемы понимания как теоретико-познавательной проблемы.

Сходная мысль лежит в основании одной из первых статей по проблеме понимания в отечественной философской литературе. Определяя понимание как один из важнейших аспектов познавательного отношения, ее автор — К. В. Малиновская — считает, что понимание — это отношение к содержанию знания, к объективному в самом знании, — отношение, которое определяется конкретно-историческим состоянием научного знания и общественной практики. При этом особо оговаривается различие между пониманием и другими способами теоретического освоения знания в социологии науки, науковедении и истории науки, цель которых заключается в получении знания о знании [80, с. 50]. Из приведенного определения делается ряд выводов, и в частности вывод о том, что философия как наука о целостном отношении человека к миру может быть полезным методологическим средством понимания естест\9\веннонаучного знания. Одним из примеров этого является учение Канта [там же, с. 51 — 52].

При такой предельно общей постановке вопроса понимание, как и другие понятия, относящиеся к самому процессу протекания познавательной деятельности и одновременно отражающие его результативные стороны (например, объяснение, предсказание и др.), обнаруживает свой метапроблемный характер.

Уже в пределах анализа категорий знания возникают метапроблемные конструкции. Так, правомерны, а иногда даже обязательны вопросы относительно объяснения самого процесса объяснения, предсказания возможности научного предсказания, особенно если речь идет о планировании научной деятельности или изучении эвристической функции науки. Заметим, что выработка знания о знании (рефлексия над знанием) всегда рассматривалась как одна из первостепенных задач философской науки. Все эти понятия являются саморефлексивными и соответственно метапроблемными: целостный подход к ним включает постановку проблемы о проблеме — обоснование верности, правильности имеющегося объяснения, предсказания, знания вообще ¹.

¹ В противном случае — и это хорошо известно на опыте современной математики (метаматематики) — возникают серьезные затруднения, связанные с тем, что подобные этим понятиям конструкции в знании ставят под сомнение саму возможность корректного обоснования науки, если представление, которое кладется в основу рассуждения, не может распространяться на самое себя.

Однако человек не только знает, но и понимает свое знание, а также мир, к которому его знание относится. Поэтому, чтобы максимально широко исследовать проблему понимания в контексте теории познания, понимание с самого начала необходимо рассматривать универсально. Ведь с точки зрения возможности понимания и сам процесс познания, в свою очередь, может выступать как некоторый понимаемый феномен человеческой культуры. Если быть здесь достаточно последовательным, то проблемой для нас становится понимание общих оснований, установок и принципов самой теоретико-познавательной рефлексии над научным познанием и знанием.

Таким образом, в марксистской теории познания метапроблемная формулировка проблемы понимания совпадает с одной из центральных гносеологических задач — материалистическим анализом предельных оснований науки, или ее обоснованием. Очевидно, о действительном понимании научного познания и знания можно говорить лишь тогда, когда сделана попытка «выявить и критически \10\ исследовать сами условия истинности всякого знания, обнаружить те конечные предельные основания, которые позволяют бесспорно судить о степени обоснованности, соответствия реальности любого конкретного вида знания» [66, с. 216]. Более того, в своем метапроблемном выражении понимание науки совпадает и с собственным обоснованием понимания как особенной, до определенной степени самостоятельной и необходимой проблемы диалектико-материалистической философии. Как мы пытались показать, проблема понимания может быть предметом самых различных пониманий и научно-философских интерпретаций и, следовательно, предполагает как можно более широкую первоначальную формулировку и широкий подход к своему обоснованию. При фактическом отсутствии явных общегносеологических и методологических разработок этой проблемы в классической философской традиции, на критическое переосмысление которой прежде всего опирается материалистическая теория познания, закономерность и правомерность самой постановки проблемы понимания должны быть показаны и доказаны. В этом случае исследование проблемы понимания в марксистской гносеологии не только будет выступать надежным ориентиром для специальнонаучных разработок, но и будет иметь непосредственно мировоззренческое значение для критики современных немарксистских концепций понимания. \11\

Предыдущая     Главная     Следующая